Togorianka
Автор: Ветром по снегу (Togorianka)
Фандом: Shingeki no Kyojin
Направленность: Джен
Персонажи: Ривай Аккерман, Эрен Йегер, Ханджи Зое, Микаса Аккерман, Армин Арлерт, Жан Кирштайн, Конни Спрингер, Саша Блаус, другие канонные и несколько оригинальных персонажей
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, флафф, повседневность, AU, hurt/comfort
Предупреждения: ООС, ОЖП, ОМП, Нецензурная лексика
Размер: планируется миди (макси)
Дисклеймер: все не мое, ага.
От автора: Тема реинкарнации не нова, но мне хотелось бы показать, как Ривай станет заботиться о ребенке, как его впервые назовут папой, как он будет все сильнее привязываться к приемному сыну... Какие чувства будут в его душе, как будет поступать и что станет делать, когда сын решит пойти в Разведку.
Пролог
Глава первая — Рииииивааааай! — Ханджи распахнула дверь и бесцеремонно ввалилась в комнату. — Ты мне нужен прямо сейчас, так что кончай хандрить и слушай!
Аккерман медленно отвернулся от окна, в которое смотрел на тренировку новичков, и взглянул на Ханджи пустыми тусклыми глазами.
— В чем дело?
Женщину откровенно пугал этот жуткий взгляд. Пугал куда сильнее привычно-холодного и спокойного, которые Ривай часто кидал на нее в прошлом. Теперь во взгляде Аккермана не было жизни. Совсем. Словно мужчина превратился в зомби. И Зое знала, когда все началось.
— Хватит хоронить себя в четырех стенах, — Ханджи решительно шлепнула по столу папкой. — У меня есть для тебя дело. Я знаю, ты любишь длительные походы, но пока нет ничего подходящего. Но мое дело к тебе займет несколько дней. Хоть выспишься!
Ривай вздохнул. За эти четыре года, которые прошли со смерти Эрена, Аккермана каждую ночь мучали кошмары. Каждую ночь он просыпался в ледяном поту, не проспав и трех часов, из-за чего иногда отключался днем, чтобы проснуться от собственного крика или плача. Тени под глазами стали больше и еще темнее, но недосып не сказывался на ловкости и проворстве, поэтому даже в свои сорок три Ривай продолжал отправляться в экспедиции к новым местам. Обычно он старался брать длительные походы, в них кошмары не так сильно его мучили, но так выходило не всегда. Однако, даже походы на несколько дней помогали не сойти с ума. Стены давили на капитана, заставляли чувствовать себя запертой в клетке птицей. А он хотел на свободу, хотел взлететь.
— Что это? — Ривай взял папку и изучил содержимое. — Хм. Разве не отправляли к мысу экспедицию?
— Нет, — Ханджи покачала головой. — Точнее, отправляли, но сейчас там творится невесть что, поэтому стоит съездить и проверить. Военные полицейские не попрутся, у них и так в стенах забот хватает, а стражники не настолько умелы, как Легион Разведки. А ты, — Зое ткнула пальцем в Ривая, мужчина поморщился, — лучший командир и ветеран. Собирай отряд и выезжайте в максимально короткие сроки.
Ханджи направилась к двери, но, открыв ее, остановилась.
— Я знаю, как сильно ты любил Эрена. Но, Ривай, сам подумай, хотел бы он, чтобы ты убивался из-за его смерти? Хотел бы он, чтобы ты сдался? Ты сам знаешь, Эрен не хотел бы этого.
— Да что ты об этом знаешь? — сдавленно прошипел Ривай, но осекся — Ханджи посмотрела на него мокрыми от слез глазами.
— Я тоже любила его, Ривай. Не меньше, чем ты. Не забудь, вы должны отправиться как можно скорее.
Ривай перевел взгляд на папку, которую держал в руках, вздохнул, давя боль, и сел на диван, углубляясь в чтение.
Через час отряд Ривая собрался у него в кабинете. Аккерман осмотрел их, бывших кадетов 104 отряда, и хмыкнул. Взяв со стола папку, Ривай передал ее Армину, вокруг которого тут же столпились остальные. Глядя на них, молодых, но таких серьезных и усталых, Ривай поймал себя на том, что невольно ищет среди них вихрастую шатенистую голову. Только… Он уже не ворвется в кабинет, подобно урагану, не подерется с Кирштайном, не рявкнет на сестру за ее чрезмерную опеку…
Аккерман сжал переносицу, прикрыл глаза и беззвучно вздохнул. Потом взглянул на закончивших читать подчиненных.
— Такова ситуация, — вздохнул Ривай, беря папку. — Выдвигаемся завтра утром. Не забудьте подготовить обоз. Последние инструкции будут уже утром. Свободны все, кроме Арлерта. Мы с тобой будем ломать головы над тактикой.
Когда они остались вдвоем, Ривай кивнул на папку.
— Что думаешь?
Армин задумчиво потер подбородок.
— Возможно, это просто банда, — произнес он, глядя в тусклые серые глаза. — Но и не исключаю вероятность, что это может быть организованная группа бандитов. В первом случае можно обойтись без применения оружия. Но во втором, боюсь, ввяжемся в драку.
— Не титаны, прорвемся, — поморщился Ривай. Его все еще преследовало мерзкое ощущение из-за того, что он убивал людей, коими были титаны изначально. — Но, сам понимаешь, постараемся без лишних смертей. Поэтому мне нужны все твои идеи. Даже самые ненормальные.
— А разве нормальные идеи могут быть у человека, который титан и служит в Разведлегионе? — криво усмехнулся Армин. Несмотря на всю свою тревогу о состоянии командира, молодой человек кивнул на внимательный взгляд. — Да, сэр!
***
— Капитан сам не свой до сих пор, — Жан оглянулся на дверь кабинета Ривая. — Видели его глаза? Они пустые.
— Ему тяжело, — вздохнул Конни, задумчиво теребя ремень. — Но прошло уже четыре года…
Молодые разведчики подавленно замолчали, снова перенесясь в тот день, когда они присутствовали на похоронах своего товарища. И ребята помнили, что уже тогда взгляд Ривая был пустым.
Тогда он почти месяц не выходил из своей комнаты, а потом сорвался в длительную экспедицию.
— Ему тяжело смириться со смертью Эрена, — негромко произнесла Микаса. — Эрен был под ответственностью Ривая, а капитан дал ему умереть.
Разведчики переглянулись. По сути, Микаса была в чем-то права. Ривай действительно был ответственен за Эрена, но слова девушки о вине за смерть задели остальных.
— Не думаю, что он мог что-то сделать, — заметил Жан, вздохнув. — Против титана и той дряни, что убила Эрена, капитан не мог ничего противопоставить.
Микаса промолчала, уткнувшись в шарф, и отряд, не сговариваясь, отправился на обед. Армин, витавший где-то в своих мыслях, присоединился к ним уже ближе к концу.
— Армин? — окликнула друга Микаса, но нынешний Колосс, задумчиво покусывая ложку, смотрел в одну точку и напряженно о чем-то размышлял. Микаса тихо вздохнула, осознав, что до друга сейчас просто не достучаться. Наверняка даже на обед бы не пришел, если бы его этот гребаный коротышка не прогнал. Девушка понимала, что Ривай старается выбрать вероятность минимальных потерь при столкновении с бандитами, коих развелось немерено после уничтожения титанов, но занятость Армина в этом не слишком одобряла. Особенно, если в деле был замешан Ривай. Но, поскольку они были приписаны к его отряду, приходилось терпеть и скрипеть зубами от злости — Микаса так и не простила родственнику суд и смерть Эрена.
Что-то решив, Армин кивнул сам себе, вздохнул и принялся быстро есть.
— Пойдешь обратно? — спросила Микаса, на что Армин покачал головой.
— Нет, — проглотив еду, ответил он. — Мы, в принципе, уже закончили. Я просто думал, есть ли лучшие варианты, но так ничего и не придумал, поэтому оставляем все так, как есть. Капитан утром все объяснит. Ты все еще зла на него.
Микаса пожала плечами. Ответ был очевиден, да и Армин не спрашивал. Он просто знал, что подруга все еще злится за тот суд, за смерть Эрена.
— Он не смог ничего сделать, — тихо сказал Армин, глядя в свою тарелку. — Эрен… Умер бы в любом случае. И меня ждет та же участь. И никто ничего не сможет сделать, ты же понимаешь. Это предрешено. Я тоже это понимаю. И Эрен понимал. Наверно потому, что у нас нет времени, мы и не тратим все на бесполезные эмоции и дела. Ты можешь, ты проживешь долго. А я нет, поэтому я не злюсь и не виню его. Я его… Понимаю, Микаса. Он сам винит себя в смерти Эрена, но понимает, что ничего не мог бы сделать. Когда отец Эрена вколол ему ту сыворотку, капитан не знал нас. А потом ничего нельзя было изменить. Прими это и постарайся простить его.
— За суд не прощу, — холодно отозвалась Микаса. — Никогда.
— То есть, было бы лучше, если бы Эрена убили еще тогда? — резонно поинтересовался Арлерт, из-за чего девушка вздрогнула. — Капитан спас Эрена на том суде. Да, ему пришлось применить для этого насилие, но ты должна была понять, что это было единственным выходом, чтобы спасти Эрену жизнь и оставить его в разведке. И ты сама знаешь, Эрену не нравилось, что ты так непримирима по отношению к капитану. Микаса, ради памяти Эрена — прости капитана Ривая. Пожалуйста. Ради него, ради Эрена. Не ради нас. Дай ему спать спокойно, зная, что все наладилось.
Микаса помолчала, отмечая, что шум стих, и вздохнула.
— Я попробую, Армин. Но не могу обещать.
Она поднялась, слыша вздох друга, и ушла из столовой, погрузившись в свои мысли.
***
После ухода Армина, Ривай долго сидел, изучая составленный план, вертя его и так, и эдак, но в итоге оставил без изменений. Голова болела, поэтому капитан откинулся на спинку кресла и уставился в окно, жмурясь на весеннее солнце. Ему не верилось, что прошло уже четыре года. Боль была такой же сильной, как и в ту ночь.
Время лечит — так сказала Ханджи, но что-то не было похоже, что это правда. Не лечило время, ни разу. Ривай понимал, что это просто выражение. Боль останется на всю жизнь. Сколько бы времени не прошло — она останется. Успокаивать себя, что все пройдет — глупо. Это Аккерман понял еще тогда, на своей первой вылазке за Стены. Когда выл от боли в пустом подвале замка. Когда разбивал костяшки в кровь, молотя по стенам. Когда рыдал, как ребенок, в объятьях Ханджи, пришедшей в тревоге за него.
Боль от смерти Фарлана и Изабель не улеглась до сих пор, несмотря на то, что прошло уже черти сколько лет. Ривай знал — эта боль исчезнет только когда он умрет. Но забывать своих первых друзей, свою семью, он не хотел.
А теперь Эрен. Мальчишка с нереально-зеленым цветом глаз. Мальчишка-титан, занявший много места в обледеневшем сердце. Мальчишка, который никогда не сдавался, как бы трудно ему ни было. Мальчишка, который переживал за гибель отряда Ривая больше, чем за то, что сам мог погибнуть… Ребенок, сердце которого пылало ярче огня и было невероятно добрым и сильным. Жизнь, сука, забрала и его. Эрвина тоже, того, кому Ривай мог подчиняться без ущерба своей гордости, человека, которого Аккерман мог назвать своим другом…
Прижав ладони к лицу, Ривай сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, беря себя в руки. Эрвин сломался, оставшись калекой. Он знал, что не вернется, и он хотел этого. Он знал, что не сможет жить без сражений, без легкого полета на УПМ. Он хотел умереть, но не просто от старости, а как подобает разведчику — в битве не на жизнь, а насмерть. И он умер именно так, отказавшись от сыворотки и оставив Ривая переживать смерть друга в одиночестве.
Нет, не в одиночестве. После той вылазки к нему в комнату пришел Эрен. Молча, неслышно проскользнул в комнату, а у Ривая не было сил его прогнать. Даже Ханджи не рискнула бы прийти, а Эрен пришел. Не потому, что титан. Потому что понимал и чувствовал. Ривай мог ему врезать и выгнать, но не стал.
Они тогда просидели в тишине практически всю ночь, пока Аккерман не задремал, привалившись к спине пацана, понятливо севшего к нему спиной. Не хотел, чтобы Ривай чувствовал себя неловко, но при этом дарил тепло.
Утром его не было, а Аккерман был укрыт одеялом и лежал на кровати. Боль осталась, но душа, истерзанная потерями, была немного согрета огнем Эрена. Тем не менее, оба сделали вид, что ничего не видели, столкнувшись в коридоре, но Ривай все равно был благодарен этому щенку за поддержку и понимание.
Поднявшись на ноги, Ривай подошел к окну и оперся о подоконник бедром, наблюдая, как снуют по двору подчиненные, загружая обоз необходимыми в пути вещами. Так легко было представить, что и Эрен там, перешучивается и переругивается с друзьями, делает все быстро и четко, буквально горя нетерпением… Аккерман закрыл глаза и сжал переносицу, привычно давя в себе эмоции. Может, на них будет время потом, а сейчас надо забить себе голову предстоящим походом и просчитать вероятные опасности и столкновения.
Кинув последний взгляд на улицу, Ривай сел за стол и погрузился в изучение отчетов о месте, куда они собирались отправиться.
***
Ривай осмотрел отряд, готовый выступать, несмотря на видимую сонливость и периодические зевки. Да, разведчики выглядели невыспавшимися и вялыми, но Ривай знал их уже давно — стоит выйти за Стену, они мигом проснутся и будут готовы ко всему. Поэтому капитан только хмыкнул и взлетел в седло своего вороного.
— По коням и вперед.
Аккерман сам не выспался, что было, впрочем, не в новинку. Да и кошмары ночью одолевали его сильнее обычного. Он снова проснулся в поту и с криком, и после пробуждения осознал, что слезы катятся по его щекам едва ли не ручьями. Ему снова приснилось, как погибают Фарлан с Изабель, как под градом камней мчится Эрвин, как слетает с коня на землю… И как с лихорадочным блеском шепчет Эрен:
Я найду вас, капитан…
Ривай не смог уснуть до утра и так и просидел на кровати, закутавшись в одеяло и дрожа всем телом от множества эмоций, запертых глубоко внутри и прорывающихся лишь во снах. Теперь впереди несколько дней вдали от Стен, и это приносило хоть какое-то облегчение. Можно было расправить крылья и взлететь.
Стук копыт по камням отдавался набатом в ушах и голове, но Ривай даже не поморщился. Он смотрел только вперед и вел отряд прочь от города и Стены Мария, восстановленной девять лет назад силой Эрена. Эти люди, жившие теперь на старых землях, наверняка уже забыли, кто спас их, благодаря кому они вновь живут в привычных местах. Ривай про себя выматерился на чиновников и правительство, хотя Хисторию уважал — она была справедливой и сильной королевой, достойной трона. Ривай ненавидел приспешников и приближенных Хистории, которые всеми правдами и неправдами старались навязать молодой королеве свою волю. Они так же пытались запретить Разведлегиону вход во дворец, но Хистория только отмахнулась, и отряд, с которым Хистория, будучи Кристой, провела много времени, мог навещать ее в любое время, чем ребята, собственно пользовались, но не злоупотребляли. Даже Ривай порой заглядывал к королеве на чашку чая и рассказывал о том, что от нее скрывали политики. Иногда даже припоминал ей тот неуклюжий тычок в плечо, и Хистория смущалась, краснела и смеялась своим звонким смехом, вызывая улыбку у вечно мрачного Аккермана.
Такие моменты приносили мир и спокойствие ему, старому волку, выжившему в самых страшных боях, где погибали другие. Как заговоренный. Только вот… Не совсем заговоренный. Во многих вылазках ему крепко доставалось, просто смерть обходила стороной. А иногда хотелось погибнуть, особенно, после смерти Эрвина, а потом как-то новый смысл нашелся сам собой, и Ривай продолжал сражаться.
А теперь, похоже, весь его смысл — в исследованиях новых земель, которые были недоступны из-за титанов. Это было… Странно. Но Ривай понимал — что-то держит его здесь, в этом мире, не дает окончательно свихнуться и умереть, наложив на себя руки в безумии. Что-то, чему нет объяснения, нет названия. Что-то просто удерживает его, что-то особенное, напоминающее предчувствие. Впервые за четыре года у Ривая появилось ощущение, что это не было концом, что его ждет что-то особенное, что-то, чего он раньше не испытывал. Да что там не испытывал — просто не знал!
Ривай тряхнул головой, выкидывая мысли из головы. Они уже покинули пределы Стены. Надо было сделать крюк, обойти памятный лес… Ривай все еще не мог заставить себя войти туда, где девять лет назад погиб его отряд. Нет, он не винил Эрена, Ривай знал, что ребята расшиблись бы в лепешку, чтобы уберечь мелкого недотитана. Но воспоминания и боль останутся. И пока Ривай не был готов встретиться с призраками прошлого лицом к лицу.
Быстро оглядевшись по сторонам, больше по привычке, чем по необходимости, Аккерман махнул рукой, задавая направление, и отряд пришпорил лошадей. Им понадобится пара дней, чтобы добраться до мыса, но все равно стоило поспешить — интуиция подсказывала, что это будет лучше всего для всех.
Огибая лес, Ривай стиснул зубы, услышав негромкие разговоры за спиной. Отряд вспоминал, как тоже шел по кромке деревьев, как ждал… И ничего не знал о том, что происходило в самом лесу. Зато Ривай знал. Помнил, как проносился над телами своих подчиненных, как давил боль в себе, как гнался за Женской особью, забравшей Эрена. Как потом, в замке, ждал своих, пытаясь утешить мальчишку, чтобы отвлечься от своей боли.
— Не отвлекаемся, — короткий приказ обрывает разговоры. — Смотрим по сторонам. Титаны, конечно, не страшны, но люди порой хуже и опаснее титанов.
Наверно, обратно они пройдут через лес. Риваю кажется, что он готов увидеть призраков прошлого. Не совсем уверен, но страх перед этим уже ничто. Ривай не боялся встретиться с прошлым, он боялся своих эмоций, своей боли. Не перед подчиненными. Может, только перед Эреном смог бы… Смог. Тогда. Ночью, под дождем. Когда перепуганный сопляк вылетел из сухого и теплого замка под ледяной дождь, увидел… И понял. Потому что одна истерзанная душа поймет другую, пусть и кажущуюся замерзшей и даже мертвой.
— Смотрите в оба, — велел Аккерман и пришпорил вороного. — Вперед. Не отвлекаться. Поболтать успеете на привале.
До ночевки нужно было преодолеть хотя бы треть пути, иначе будет сложнее. Хотя Ривай скорее порадовался бы этой отсрочке, но что-то неведомое гнало его вперед. Словно если он задержится, то произойдет непоправимое. И он торопился, боясь опоздать.
Молодые разведчики не понимали, в чем дело. Глядя на спину командира, вся компания терялась в догадках, что произошло с начальством. И в своем ли оно уме.
— Что происходит, черт подери? — озвучил наконец Жан вопрос, мучавший всех. — То, что лес обходим, еще более-менее понятно, но эта спешка… Не быстрее ли было через лес проехать?
Микаса, знавшая, в чем причина именно этого пути, промолчала. Но даже ей было непонятно, почему Ривай так спешит. Титанов нет, времени у них навалом, а капитан словно с цепи сорвался — гнал коня, как будто от этого зависела вся его жизнь. Но если не его, тогда почему?
— Может, произошло что-то? — задумчиво спросила Саша, покосившись на Жана. — Или интуиция капитана что-то подсказывает?
Молодежь примолкла — об интуиции Ривая тоже уже ходили легенды, хотя сам Аккерман от них отмахивался и бурчал, что это все опыт и возраст.
— Ладно, не станем гадать, — устало разорвал тишину Армин. — Нам еще ехать и ехать. А уж что в голове у капитана, кажется, даже командор Ханджи не знает. Откуда нам-то знать? Поехали, пока нас снова не осадили.
Остаток пути до места ночевки прошел в молчании и быстрой скачке.
***
— Все, привал, — Ривай спрыгнул с коня и быстро его расседлал. Животным тоже нужен был отдых. И пока молодежь занималась лошадьми, костром и готовкой еды, Аккерман отошел в сторону, размышляя о своем.
Он пытался понять, что происходит. Почему он куда-то несется, рискуя свернуть шею? Ривай понимал — будь он один, темп его передвижения был бы быстрее, а на ночь он не стал бы останавливаться. Максимум — на три-четыре часа, чтобы его вороной отдохнул и был в состоянии продолжить путь. Ривай обернулся на лес, оставшийся позади, и сердце защемило. Они остались там, люди, которым он доверял, в которых верил и которыми дорожил. Остались там ради мальчишки, который со временем стал практически родным. Иногда Ривай ловил себя на мысли, что Эрен ему как ребенок, которого у него никогда не было и не будет. Аккерман был не тем человеком, который легко обзаведется семьей. Да и поздновато уже — пятый десяток пошел.
Опустив голову, Ривай посмотрел себе под ноги, пнул камешек и вздохнул. В его жизни было всякое, он уже практически ничему не удивлялся. Но странное предчувствие становилось только сильнее. Он готов был бросить отряд и броситься туда, куда вело его предчувствие, но ответственность помешала.
Я уже в пути, — молча произнес он, подняв глаза к усеянному звездами небу. — Я иду. Дождись меня. Просто дождись.
Привал был объявлен неожиданно, но разведчики без лишних слов и движений спешились, разбили лагерь и скоро пламя весело пожирало ветки и сучья, а в котелке начала закипать вода.
— Завтра будем на месте, к вечеру, — Ривай подошел к подчиненным, окинул их взглядом и хмыкнул. — Первую смену стоит Кирштайн, его меняю я, потом Спригнер. Остальным отсыпаться и набираться сил.
— Есть, сэр! — хором отозвались разведчики, слаженно салютуя. Уголки губ Ривая чуть приподнялись в намеке на улыбку, и он махнул рукой, мол, расслабьтесь.
Устроившись на поваленном бревне, Аккерман наблюдал за своими подчиненными. Спокойные, они все делали без лишней спешки, переругиваясь и посмеиваясь друг над другом. Это очень напоминало Риваю прежнюю его команду. Так же подшучивали друг над другом, иногда даже самого Аккермана доставали, а он не злился, втайне от них улыбаясь. Он был счастлив. И сейчас он тоже счастлив, но для полного счастья ему не хватало только одного человека в эту буйную компанию.
— Держите, — Саша протянула Риваю кружку с чаем. — Ужин вот-вот будет готов.
— Спасибо, Браус, — поблагодарил Аккерман и отпил немного чая. Привычный вкус немного отогнал меланхолию, но включаться в беседу разведчиков Ривай не стал. Сидел, наблюдал и пил чай небольшими глотками, прислушиваясь к окружающему миру.
После ужина, приготовленного заботливыми руками Саши, Ривай велел всем ложиться спать, наказав Жану стоять на стреме и разбудить его, Ривая, когда подойдет очередь. Выслушав привычное «Есть, сэр!», Аккерман устроился прямо на земле, завернулся в плащ и закрыл глаза, пытаясь выкинуть из головы все ненужные мысли. Вокруг, тихо перешептываясь, устраивался спать остальной отряд, под ногами вставшего на стражу Жана тихо потрескивали веточки и шуршала трава. Это отвлекало от мыслей и тревог, и Ривай незаметно уснул.
- Сэр, а что вы видите вон там? — Эрен протянул руку к небу.
— Звезды? — Ривай лениво проследил за рукой подчиненного.
— Они красивые… — Эрен задумчиво сжал кулак. — Я хотел бы потрогать их.
— Ребенок, — это прозвучало так мягко, что Эрен удивленно повернул голову к командиру. Ривай смотрел строго вверх, понимая, что видит сейчас мелкий. Но сдерживаться сил уже не было, и Аккерман позволил одной слезинке скатиться по виску и затеряться где-то в темных волосах. На груди возникла тяжесть, но неприятная и болезненная, а какая-то спокойная, уютная… Подняв руку, Ривай положил ее на голову Эрену и мягко погладил непослушные прядки. — Ты еще совсем ребенок, Эрен.
— Я повзрослею.
— Побудь еще немного ребенком. Хочу узнать, как это — быть таким вот, ребячиться, болтать без умолку…
— Хорошо, сэр.
— Ривай. Зови по имени. Но — только сейчас.
— Хорошо… Ривай.
Имя, произнесенное Эреном, звучало иначе. Не проклятьем, а чем-то, чем можно насладиться.
— Спасибо, Эрен…
Ривай проснулся за мгновение до того, как Жан хотел тряхнуть его за плечо, чтобы разбудить.
— Ложись на мое место и спи, — тихо произнес Аккерман, поднимаясь на ноги. Сон оставил странное послевкусие. Впервые это был не кошмар, от которого он просыпался с криками. Сон был спокойный, тихий, даже в чем-то нежный и ласковый.
— Приятное разнообразие, — проворчал себе под нос Ривай, подкинув веток в костер, чтобы тот не погас. Оглянувшись на подчиненных, Аккерман тихо вздохнул и решил не будить Конни, а отстоять до утра самому. Все равно он больше не уснет, а так хоть можно и подумать, и наметить следующую точку для привала.
Развернув карту, Ривай погрузился в ее изучение, периодически оглядывая спящий отряд и подкидывая ветки в костер. Иногда он ругался себе под нос и морщился, отпивая чай мелкими глотками, иногда вскидывался от резких звуков, но успокаивался, напоминая себе, что титанов нет, а в эти степи редко кто совался. Особенно весной.
Остаток ночи прошел спокойно, утром Ривай поднял отряд и после быстрого завтрака и сборов, они двинулись дальше.
— Не забудьте, что я вам вчера утром говорил, — приближаясь к необходимому им объекту, Ривай обернулся к подчиненным. — Действуем по обстановке, никого не убивать. Оглушаем и связываем. Будут вякать — их проблемы. Всем все ясно?
Выслушав стройный хор подтверждений, Ривай послал коня вперед.
Из документов, которые притащила Ханджи, Ривай узнал, что на мысе есть небольшое поселение, но в последнее время там творится что-то непонятное. Люди уходят прочь, ища спокойные места, а те, кто остался, запирались на все замки. Поговаривали, что там обосновалась какая-то банда разбойников, но у Военной полиции не было времени тащиться в такую даль, и посему было решено скинуть все на Разведку. Ханджи потом рассказала, как плевалась с этого решения, пыталась оспорить, но так и не смогла, ее ткнули носом в то, что изначально Разведлегион занимался именно исследованиями и изучением новых земель. Это потом уже они стали единственными, кто сражался с титанами. И под гнетом этих фактов Ханджи пришлось сдаться и теперь отряд под руководством Ривая двигался к злополучному поселению на мысе, у которого даже названия не было.
— Странно, что у географического объекта нет названия, — впервые за весь день подал голос Конни. — Разве это должно быть так?
— Нет, — отозвался Ривай, не поворачивая головы. — Но это есть, поэтому, если у кого-то окажется богатая фантазия, у мыса появится название.
Молодежь фыркнула, на что Ривай чуть заметно улыбнулся. Давно он не слышал искренний смех. Наверное, лет пять, если не больше. Поводов как-то не было… Да и самому тоже улыбаться не хотелось — слишком много груза было на сердце, чтобы улыбаться, не говоря уж о том, чтобы смеяться. А сейчас почему-то захотелось просто улыбнуться, слушая, как смеются подчиненные, несмотря на то, что им предстоит сражение. В груди потеплело, хотя казалось, что в ней был только холод и он останется там навсегда.
Аккерман так задумался, что едва успел осадить коня, когда под копыта бросился ребенок, совсем мелкий, жутко грязный и явно напуганный. Вороной взметнулся на дыбы, дико заржав и напугав ребенка, тут же зашедшегося отчаянным плачем.
— Быстро, осмотреть тут все! — рявкнул Ривай, сердце которого едва ли не выпрыгивало из груди от пережитого шока. — Бегом! Мало ли кто тут может оказаться!
Разведчики поняли и, быстро разобравшись, рассыпались по округе, исчезая среди зарослей. Ривай же, выдохнув, спрыгнул с коня и подошел к плачущему ребенку. Опустившись на одно колено, мужчина осмотрел ребенка, быстро ощупал его, кривясь от прикосновений к грязному телу, но никаких серьезных травм не обнаружил, только несколько ссадин и царапин.
— Ты о чем, мать твою, думаешь?! — зашипел Аккерман, осознав, что ребенок не пострадал от копыт его жеребца. — Сдурел, под копыта кидаешься?! А если бы я тебя не заметил?! Совсем…
В этот момент, обрывая речь Ривая на полуслове, ребенок поднял голову, и на Аккермана уставилась пара огромных, неестественно зеленющих, мокрых от слез глаз. Ривай чуть не задохнулся, поперхнулся и закашлялся, мотая головой не хуже своего коня. Проморгавшись от выступивших от кашля слез, Ривай уставился в эти гипнотические глаза, не веря самому себе.
— Эрен?..
Фандом: Shingeki no Kyojin
Направленность: Джен
Персонажи: Ривай Аккерман, Эрен Йегер, Ханджи Зое, Микаса Аккерман, Армин Арлерт, Жан Кирштайн, Конни Спрингер, Саша Блаус, другие канонные и несколько оригинальных персонажей
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, флафф, повседневность, AU, hurt/comfort
Предупреждения: ООС, ОЖП, ОМП, Нецензурная лексика
Размер: планируется миди (макси)
Дисклеймер: все не мое, ага.
От автора: Тема реинкарнации не нова, но мне хотелось бы показать, как Ривай станет заботиться о ребенке, как его впервые назовут папой, как он будет все сильнее привязываться к приемному сыну... Какие чувства будут в его душе, как будет поступать и что станет делать, когда сын решит пойти в Разведку.
Пролог
Глава первая — Рииииивааааай! — Ханджи распахнула дверь и бесцеремонно ввалилась в комнату. — Ты мне нужен прямо сейчас, так что кончай хандрить и слушай!
Аккерман медленно отвернулся от окна, в которое смотрел на тренировку новичков, и взглянул на Ханджи пустыми тусклыми глазами.
— В чем дело?
Женщину откровенно пугал этот жуткий взгляд. Пугал куда сильнее привычно-холодного и спокойного, которые Ривай часто кидал на нее в прошлом. Теперь во взгляде Аккермана не было жизни. Совсем. Словно мужчина превратился в зомби. И Зое знала, когда все началось.
— Хватит хоронить себя в четырех стенах, — Ханджи решительно шлепнула по столу папкой. — У меня есть для тебя дело. Я знаю, ты любишь длительные походы, но пока нет ничего подходящего. Но мое дело к тебе займет несколько дней. Хоть выспишься!
Ривай вздохнул. За эти четыре года, которые прошли со смерти Эрена, Аккермана каждую ночь мучали кошмары. Каждую ночь он просыпался в ледяном поту, не проспав и трех часов, из-за чего иногда отключался днем, чтобы проснуться от собственного крика или плача. Тени под глазами стали больше и еще темнее, но недосып не сказывался на ловкости и проворстве, поэтому даже в свои сорок три Ривай продолжал отправляться в экспедиции к новым местам. Обычно он старался брать длительные походы, в них кошмары не так сильно его мучили, но так выходило не всегда. Однако, даже походы на несколько дней помогали не сойти с ума. Стены давили на капитана, заставляли чувствовать себя запертой в клетке птицей. А он хотел на свободу, хотел взлететь.
— Что это? — Ривай взял папку и изучил содержимое. — Хм. Разве не отправляли к мысу экспедицию?
— Нет, — Ханджи покачала головой. — Точнее, отправляли, но сейчас там творится невесть что, поэтому стоит съездить и проверить. Военные полицейские не попрутся, у них и так в стенах забот хватает, а стражники не настолько умелы, как Легион Разведки. А ты, — Зое ткнула пальцем в Ривая, мужчина поморщился, — лучший командир и ветеран. Собирай отряд и выезжайте в максимально короткие сроки.
Ханджи направилась к двери, но, открыв ее, остановилась.
— Я знаю, как сильно ты любил Эрена. Но, Ривай, сам подумай, хотел бы он, чтобы ты убивался из-за его смерти? Хотел бы он, чтобы ты сдался? Ты сам знаешь, Эрен не хотел бы этого.
— Да что ты об этом знаешь? — сдавленно прошипел Ривай, но осекся — Ханджи посмотрела на него мокрыми от слез глазами.
— Я тоже любила его, Ривай. Не меньше, чем ты. Не забудь, вы должны отправиться как можно скорее.
Ривай перевел взгляд на папку, которую держал в руках, вздохнул, давя боль, и сел на диван, углубляясь в чтение.
Через час отряд Ривая собрался у него в кабинете. Аккерман осмотрел их, бывших кадетов 104 отряда, и хмыкнул. Взяв со стола папку, Ривай передал ее Армину, вокруг которого тут же столпились остальные. Глядя на них, молодых, но таких серьезных и усталых, Ривай поймал себя на том, что невольно ищет среди них вихрастую шатенистую голову. Только… Он уже не ворвется в кабинет, подобно урагану, не подерется с Кирштайном, не рявкнет на сестру за ее чрезмерную опеку…
Аккерман сжал переносицу, прикрыл глаза и беззвучно вздохнул. Потом взглянул на закончивших читать подчиненных.
— Такова ситуация, — вздохнул Ривай, беря папку. — Выдвигаемся завтра утром. Не забудьте подготовить обоз. Последние инструкции будут уже утром. Свободны все, кроме Арлерта. Мы с тобой будем ломать головы над тактикой.
Когда они остались вдвоем, Ривай кивнул на папку.
— Что думаешь?
Армин задумчиво потер подбородок.
— Возможно, это просто банда, — произнес он, глядя в тусклые серые глаза. — Но и не исключаю вероятность, что это может быть организованная группа бандитов. В первом случае можно обойтись без применения оружия. Но во втором, боюсь, ввяжемся в драку.
— Не титаны, прорвемся, — поморщился Ривай. Его все еще преследовало мерзкое ощущение из-за того, что он убивал людей, коими были титаны изначально. — Но, сам понимаешь, постараемся без лишних смертей. Поэтому мне нужны все твои идеи. Даже самые ненормальные.
— А разве нормальные идеи могут быть у человека, который титан и служит в Разведлегионе? — криво усмехнулся Армин. Несмотря на всю свою тревогу о состоянии командира, молодой человек кивнул на внимательный взгляд. — Да, сэр!
***
— Капитан сам не свой до сих пор, — Жан оглянулся на дверь кабинета Ривая. — Видели его глаза? Они пустые.
— Ему тяжело, — вздохнул Конни, задумчиво теребя ремень. — Но прошло уже четыре года…
Молодые разведчики подавленно замолчали, снова перенесясь в тот день, когда они присутствовали на похоронах своего товарища. И ребята помнили, что уже тогда взгляд Ривая был пустым.
Тогда он почти месяц не выходил из своей комнаты, а потом сорвался в длительную экспедицию.
— Ему тяжело смириться со смертью Эрена, — негромко произнесла Микаса. — Эрен был под ответственностью Ривая, а капитан дал ему умереть.
Разведчики переглянулись. По сути, Микаса была в чем-то права. Ривай действительно был ответственен за Эрена, но слова девушки о вине за смерть задели остальных.
— Не думаю, что он мог что-то сделать, — заметил Жан, вздохнув. — Против титана и той дряни, что убила Эрена, капитан не мог ничего противопоставить.
Микаса промолчала, уткнувшись в шарф, и отряд, не сговариваясь, отправился на обед. Армин, витавший где-то в своих мыслях, присоединился к ним уже ближе к концу.
— Армин? — окликнула друга Микаса, но нынешний Колосс, задумчиво покусывая ложку, смотрел в одну точку и напряженно о чем-то размышлял. Микаса тихо вздохнула, осознав, что до друга сейчас просто не достучаться. Наверняка даже на обед бы не пришел, если бы его этот гребаный коротышка не прогнал. Девушка понимала, что Ривай старается выбрать вероятность минимальных потерь при столкновении с бандитами, коих развелось немерено после уничтожения титанов, но занятость Армина в этом не слишком одобряла. Особенно, если в деле был замешан Ривай. Но, поскольку они были приписаны к его отряду, приходилось терпеть и скрипеть зубами от злости — Микаса так и не простила родственнику суд и смерть Эрена.
Что-то решив, Армин кивнул сам себе, вздохнул и принялся быстро есть.
— Пойдешь обратно? — спросила Микаса, на что Армин покачал головой.
— Нет, — проглотив еду, ответил он. — Мы, в принципе, уже закончили. Я просто думал, есть ли лучшие варианты, но так ничего и не придумал, поэтому оставляем все так, как есть. Капитан утром все объяснит. Ты все еще зла на него.
Микаса пожала плечами. Ответ был очевиден, да и Армин не спрашивал. Он просто знал, что подруга все еще злится за тот суд, за смерть Эрена.
— Он не смог ничего сделать, — тихо сказал Армин, глядя в свою тарелку. — Эрен… Умер бы в любом случае. И меня ждет та же участь. И никто ничего не сможет сделать, ты же понимаешь. Это предрешено. Я тоже это понимаю. И Эрен понимал. Наверно потому, что у нас нет времени, мы и не тратим все на бесполезные эмоции и дела. Ты можешь, ты проживешь долго. А я нет, поэтому я не злюсь и не виню его. Я его… Понимаю, Микаса. Он сам винит себя в смерти Эрена, но понимает, что ничего не мог бы сделать. Когда отец Эрена вколол ему ту сыворотку, капитан не знал нас. А потом ничего нельзя было изменить. Прими это и постарайся простить его.
— За суд не прощу, — холодно отозвалась Микаса. — Никогда.
— То есть, было бы лучше, если бы Эрена убили еще тогда? — резонно поинтересовался Арлерт, из-за чего девушка вздрогнула. — Капитан спас Эрена на том суде. Да, ему пришлось применить для этого насилие, но ты должна была понять, что это было единственным выходом, чтобы спасти Эрену жизнь и оставить его в разведке. И ты сама знаешь, Эрену не нравилось, что ты так непримирима по отношению к капитану. Микаса, ради памяти Эрена — прости капитана Ривая. Пожалуйста. Ради него, ради Эрена. Не ради нас. Дай ему спать спокойно, зная, что все наладилось.
Микаса помолчала, отмечая, что шум стих, и вздохнула.
— Я попробую, Армин. Но не могу обещать.
Она поднялась, слыша вздох друга, и ушла из столовой, погрузившись в свои мысли.
***
После ухода Армина, Ривай долго сидел, изучая составленный план, вертя его и так, и эдак, но в итоге оставил без изменений. Голова болела, поэтому капитан откинулся на спинку кресла и уставился в окно, жмурясь на весеннее солнце. Ему не верилось, что прошло уже четыре года. Боль была такой же сильной, как и в ту ночь.
Время лечит — так сказала Ханджи, но что-то не было похоже, что это правда. Не лечило время, ни разу. Ривай понимал, что это просто выражение. Боль останется на всю жизнь. Сколько бы времени не прошло — она останется. Успокаивать себя, что все пройдет — глупо. Это Аккерман понял еще тогда, на своей первой вылазке за Стены. Когда выл от боли в пустом подвале замка. Когда разбивал костяшки в кровь, молотя по стенам. Когда рыдал, как ребенок, в объятьях Ханджи, пришедшей в тревоге за него.
Боль от смерти Фарлана и Изабель не улеглась до сих пор, несмотря на то, что прошло уже черти сколько лет. Ривай знал — эта боль исчезнет только когда он умрет. Но забывать своих первых друзей, свою семью, он не хотел.
А теперь Эрен. Мальчишка с нереально-зеленым цветом глаз. Мальчишка-титан, занявший много места в обледеневшем сердце. Мальчишка, который никогда не сдавался, как бы трудно ему ни было. Мальчишка, который переживал за гибель отряда Ривая больше, чем за то, что сам мог погибнуть… Ребенок, сердце которого пылало ярче огня и было невероятно добрым и сильным. Жизнь, сука, забрала и его. Эрвина тоже, того, кому Ривай мог подчиняться без ущерба своей гордости, человека, которого Аккерман мог назвать своим другом…
Прижав ладони к лицу, Ривай сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, беря себя в руки. Эрвин сломался, оставшись калекой. Он знал, что не вернется, и он хотел этого. Он знал, что не сможет жить без сражений, без легкого полета на УПМ. Он хотел умереть, но не просто от старости, а как подобает разведчику — в битве не на жизнь, а насмерть. И он умер именно так, отказавшись от сыворотки и оставив Ривая переживать смерть друга в одиночестве.
Нет, не в одиночестве. После той вылазки к нему в комнату пришел Эрен. Молча, неслышно проскользнул в комнату, а у Ривая не было сил его прогнать. Даже Ханджи не рискнула бы прийти, а Эрен пришел. Не потому, что титан. Потому что понимал и чувствовал. Ривай мог ему врезать и выгнать, но не стал.
Они тогда просидели в тишине практически всю ночь, пока Аккерман не задремал, привалившись к спине пацана, понятливо севшего к нему спиной. Не хотел, чтобы Ривай чувствовал себя неловко, но при этом дарил тепло.
Утром его не было, а Аккерман был укрыт одеялом и лежал на кровати. Боль осталась, но душа, истерзанная потерями, была немного согрета огнем Эрена. Тем не менее, оба сделали вид, что ничего не видели, столкнувшись в коридоре, но Ривай все равно был благодарен этому щенку за поддержку и понимание.
Поднявшись на ноги, Ривай подошел к окну и оперся о подоконник бедром, наблюдая, как снуют по двору подчиненные, загружая обоз необходимыми в пути вещами. Так легко было представить, что и Эрен там, перешучивается и переругивается с друзьями, делает все быстро и четко, буквально горя нетерпением… Аккерман закрыл глаза и сжал переносицу, привычно давя в себе эмоции. Может, на них будет время потом, а сейчас надо забить себе голову предстоящим походом и просчитать вероятные опасности и столкновения.
Кинув последний взгляд на улицу, Ривай сел за стол и погрузился в изучение отчетов о месте, куда они собирались отправиться.
***
Ривай осмотрел отряд, готовый выступать, несмотря на видимую сонливость и периодические зевки. Да, разведчики выглядели невыспавшимися и вялыми, но Ривай знал их уже давно — стоит выйти за Стену, они мигом проснутся и будут готовы ко всему. Поэтому капитан только хмыкнул и взлетел в седло своего вороного.
— По коням и вперед.
Аккерман сам не выспался, что было, впрочем, не в новинку. Да и кошмары ночью одолевали его сильнее обычного. Он снова проснулся в поту и с криком, и после пробуждения осознал, что слезы катятся по его щекам едва ли не ручьями. Ему снова приснилось, как погибают Фарлан с Изабель, как под градом камней мчится Эрвин, как слетает с коня на землю… И как с лихорадочным блеском шепчет Эрен:
Я найду вас, капитан…
Ривай не смог уснуть до утра и так и просидел на кровати, закутавшись в одеяло и дрожа всем телом от множества эмоций, запертых глубоко внутри и прорывающихся лишь во снах. Теперь впереди несколько дней вдали от Стен, и это приносило хоть какое-то облегчение. Можно было расправить крылья и взлететь.
Стук копыт по камням отдавался набатом в ушах и голове, но Ривай даже не поморщился. Он смотрел только вперед и вел отряд прочь от города и Стены Мария, восстановленной девять лет назад силой Эрена. Эти люди, жившие теперь на старых землях, наверняка уже забыли, кто спас их, благодаря кому они вновь живут в привычных местах. Ривай про себя выматерился на чиновников и правительство, хотя Хисторию уважал — она была справедливой и сильной королевой, достойной трона. Ривай ненавидел приспешников и приближенных Хистории, которые всеми правдами и неправдами старались навязать молодой королеве свою волю. Они так же пытались запретить Разведлегиону вход во дворец, но Хистория только отмахнулась, и отряд, с которым Хистория, будучи Кристой, провела много времени, мог навещать ее в любое время, чем ребята, собственно пользовались, но не злоупотребляли. Даже Ривай порой заглядывал к королеве на чашку чая и рассказывал о том, что от нее скрывали политики. Иногда даже припоминал ей тот неуклюжий тычок в плечо, и Хистория смущалась, краснела и смеялась своим звонким смехом, вызывая улыбку у вечно мрачного Аккермана.
Такие моменты приносили мир и спокойствие ему, старому волку, выжившему в самых страшных боях, где погибали другие. Как заговоренный. Только вот… Не совсем заговоренный. Во многих вылазках ему крепко доставалось, просто смерть обходила стороной. А иногда хотелось погибнуть, особенно, после смерти Эрвина, а потом как-то новый смысл нашелся сам собой, и Ривай продолжал сражаться.
А теперь, похоже, весь его смысл — в исследованиях новых земель, которые были недоступны из-за титанов. Это было… Странно. Но Ривай понимал — что-то держит его здесь, в этом мире, не дает окончательно свихнуться и умереть, наложив на себя руки в безумии. Что-то, чему нет объяснения, нет названия. Что-то просто удерживает его, что-то особенное, напоминающее предчувствие. Впервые за четыре года у Ривая появилось ощущение, что это не было концом, что его ждет что-то особенное, что-то, чего он раньше не испытывал. Да что там не испытывал — просто не знал!
Ривай тряхнул головой, выкидывая мысли из головы. Они уже покинули пределы Стены. Надо было сделать крюк, обойти памятный лес… Ривай все еще не мог заставить себя войти туда, где девять лет назад погиб его отряд. Нет, он не винил Эрена, Ривай знал, что ребята расшиблись бы в лепешку, чтобы уберечь мелкого недотитана. Но воспоминания и боль останутся. И пока Ривай не был готов встретиться с призраками прошлого лицом к лицу.
Быстро оглядевшись по сторонам, больше по привычке, чем по необходимости, Аккерман махнул рукой, задавая направление, и отряд пришпорил лошадей. Им понадобится пара дней, чтобы добраться до мыса, но все равно стоило поспешить — интуиция подсказывала, что это будет лучше всего для всех.
Огибая лес, Ривай стиснул зубы, услышав негромкие разговоры за спиной. Отряд вспоминал, как тоже шел по кромке деревьев, как ждал… И ничего не знал о том, что происходило в самом лесу. Зато Ривай знал. Помнил, как проносился над телами своих подчиненных, как давил боль в себе, как гнался за Женской особью, забравшей Эрена. Как потом, в замке, ждал своих, пытаясь утешить мальчишку, чтобы отвлечься от своей боли.
— Не отвлекаемся, — короткий приказ обрывает разговоры. — Смотрим по сторонам. Титаны, конечно, не страшны, но люди порой хуже и опаснее титанов.
Наверно, обратно они пройдут через лес. Риваю кажется, что он готов увидеть призраков прошлого. Не совсем уверен, но страх перед этим уже ничто. Ривай не боялся встретиться с прошлым, он боялся своих эмоций, своей боли. Не перед подчиненными. Может, только перед Эреном смог бы… Смог. Тогда. Ночью, под дождем. Когда перепуганный сопляк вылетел из сухого и теплого замка под ледяной дождь, увидел… И понял. Потому что одна истерзанная душа поймет другую, пусть и кажущуюся замерзшей и даже мертвой.
— Смотрите в оба, — велел Аккерман и пришпорил вороного. — Вперед. Не отвлекаться. Поболтать успеете на привале.
До ночевки нужно было преодолеть хотя бы треть пути, иначе будет сложнее. Хотя Ривай скорее порадовался бы этой отсрочке, но что-то неведомое гнало его вперед. Словно если он задержится, то произойдет непоправимое. И он торопился, боясь опоздать.
Молодые разведчики не понимали, в чем дело. Глядя на спину командира, вся компания терялась в догадках, что произошло с начальством. И в своем ли оно уме.
— Что происходит, черт подери? — озвучил наконец Жан вопрос, мучавший всех. — То, что лес обходим, еще более-менее понятно, но эта спешка… Не быстрее ли было через лес проехать?
Микаса, знавшая, в чем причина именно этого пути, промолчала. Но даже ей было непонятно, почему Ривай так спешит. Титанов нет, времени у них навалом, а капитан словно с цепи сорвался — гнал коня, как будто от этого зависела вся его жизнь. Но если не его, тогда почему?
— Может, произошло что-то? — задумчиво спросила Саша, покосившись на Жана. — Или интуиция капитана что-то подсказывает?
Молодежь примолкла — об интуиции Ривая тоже уже ходили легенды, хотя сам Аккерман от них отмахивался и бурчал, что это все опыт и возраст.
— Ладно, не станем гадать, — устало разорвал тишину Армин. — Нам еще ехать и ехать. А уж что в голове у капитана, кажется, даже командор Ханджи не знает. Откуда нам-то знать? Поехали, пока нас снова не осадили.
Остаток пути до места ночевки прошел в молчании и быстрой скачке.
***
— Все, привал, — Ривай спрыгнул с коня и быстро его расседлал. Животным тоже нужен был отдых. И пока молодежь занималась лошадьми, костром и готовкой еды, Аккерман отошел в сторону, размышляя о своем.
Он пытался понять, что происходит. Почему он куда-то несется, рискуя свернуть шею? Ривай понимал — будь он один, темп его передвижения был бы быстрее, а на ночь он не стал бы останавливаться. Максимум — на три-четыре часа, чтобы его вороной отдохнул и был в состоянии продолжить путь. Ривай обернулся на лес, оставшийся позади, и сердце защемило. Они остались там, люди, которым он доверял, в которых верил и которыми дорожил. Остались там ради мальчишки, который со временем стал практически родным. Иногда Ривай ловил себя на мысли, что Эрен ему как ребенок, которого у него никогда не было и не будет. Аккерман был не тем человеком, который легко обзаведется семьей. Да и поздновато уже — пятый десяток пошел.
Опустив голову, Ривай посмотрел себе под ноги, пнул камешек и вздохнул. В его жизни было всякое, он уже практически ничему не удивлялся. Но странное предчувствие становилось только сильнее. Он готов был бросить отряд и броситься туда, куда вело его предчувствие, но ответственность помешала.
Я уже в пути, — молча произнес он, подняв глаза к усеянному звездами небу. — Я иду. Дождись меня. Просто дождись.
Привал был объявлен неожиданно, но разведчики без лишних слов и движений спешились, разбили лагерь и скоро пламя весело пожирало ветки и сучья, а в котелке начала закипать вода.
— Завтра будем на месте, к вечеру, — Ривай подошел к подчиненным, окинул их взглядом и хмыкнул. — Первую смену стоит Кирштайн, его меняю я, потом Спригнер. Остальным отсыпаться и набираться сил.
— Есть, сэр! — хором отозвались разведчики, слаженно салютуя. Уголки губ Ривая чуть приподнялись в намеке на улыбку, и он махнул рукой, мол, расслабьтесь.
Устроившись на поваленном бревне, Аккерман наблюдал за своими подчиненными. Спокойные, они все делали без лишней спешки, переругиваясь и посмеиваясь друг над другом. Это очень напоминало Риваю прежнюю его команду. Так же подшучивали друг над другом, иногда даже самого Аккермана доставали, а он не злился, втайне от них улыбаясь. Он был счастлив. И сейчас он тоже счастлив, но для полного счастья ему не хватало только одного человека в эту буйную компанию.
— Держите, — Саша протянула Риваю кружку с чаем. — Ужин вот-вот будет готов.
— Спасибо, Браус, — поблагодарил Аккерман и отпил немного чая. Привычный вкус немного отогнал меланхолию, но включаться в беседу разведчиков Ривай не стал. Сидел, наблюдал и пил чай небольшими глотками, прислушиваясь к окружающему миру.
После ужина, приготовленного заботливыми руками Саши, Ривай велел всем ложиться спать, наказав Жану стоять на стреме и разбудить его, Ривая, когда подойдет очередь. Выслушав привычное «Есть, сэр!», Аккерман устроился прямо на земле, завернулся в плащ и закрыл глаза, пытаясь выкинуть из головы все ненужные мысли. Вокруг, тихо перешептываясь, устраивался спать остальной отряд, под ногами вставшего на стражу Жана тихо потрескивали веточки и шуршала трава. Это отвлекало от мыслей и тревог, и Ривай незаметно уснул.
- Сэр, а что вы видите вон там? — Эрен протянул руку к небу.
— Звезды? — Ривай лениво проследил за рукой подчиненного.
— Они красивые… — Эрен задумчиво сжал кулак. — Я хотел бы потрогать их.
— Ребенок, — это прозвучало так мягко, что Эрен удивленно повернул голову к командиру. Ривай смотрел строго вверх, понимая, что видит сейчас мелкий. Но сдерживаться сил уже не было, и Аккерман позволил одной слезинке скатиться по виску и затеряться где-то в темных волосах. На груди возникла тяжесть, но неприятная и болезненная, а какая-то спокойная, уютная… Подняв руку, Ривай положил ее на голову Эрену и мягко погладил непослушные прядки. — Ты еще совсем ребенок, Эрен.
— Я повзрослею.
— Побудь еще немного ребенком. Хочу узнать, как это — быть таким вот, ребячиться, болтать без умолку…
— Хорошо, сэр.
— Ривай. Зови по имени. Но — только сейчас.
— Хорошо… Ривай.
Имя, произнесенное Эреном, звучало иначе. Не проклятьем, а чем-то, чем можно насладиться.
— Спасибо, Эрен…
Ривай проснулся за мгновение до того, как Жан хотел тряхнуть его за плечо, чтобы разбудить.
— Ложись на мое место и спи, — тихо произнес Аккерман, поднимаясь на ноги. Сон оставил странное послевкусие. Впервые это был не кошмар, от которого он просыпался с криками. Сон был спокойный, тихий, даже в чем-то нежный и ласковый.
— Приятное разнообразие, — проворчал себе под нос Ривай, подкинув веток в костер, чтобы тот не погас. Оглянувшись на подчиненных, Аккерман тихо вздохнул и решил не будить Конни, а отстоять до утра самому. Все равно он больше не уснет, а так хоть можно и подумать, и наметить следующую точку для привала.
Развернув карту, Ривай погрузился в ее изучение, периодически оглядывая спящий отряд и подкидывая ветки в костер. Иногда он ругался себе под нос и морщился, отпивая чай мелкими глотками, иногда вскидывался от резких звуков, но успокаивался, напоминая себе, что титанов нет, а в эти степи редко кто совался. Особенно весной.
Остаток ночи прошел спокойно, утром Ривай поднял отряд и после быстрого завтрака и сборов, они двинулись дальше.
— Не забудьте, что я вам вчера утром говорил, — приближаясь к необходимому им объекту, Ривай обернулся к подчиненным. — Действуем по обстановке, никого не убивать. Оглушаем и связываем. Будут вякать — их проблемы. Всем все ясно?
Выслушав стройный хор подтверждений, Ривай послал коня вперед.
Из документов, которые притащила Ханджи, Ривай узнал, что на мысе есть небольшое поселение, но в последнее время там творится что-то непонятное. Люди уходят прочь, ища спокойные места, а те, кто остался, запирались на все замки. Поговаривали, что там обосновалась какая-то банда разбойников, но у Военной полиции не было времени тащиться в такую даль, и посему было решено скинуть все на Разведку. Ханджи потом рассказала, как плевалась с этого решения, пыталась оспорить, но так и не смогла, ее ткнули носом в то, что изначально Разведлегион занимался именно исследованиями и изучением новых земель. Это потом уже они стали единственными, кто сражался с титанами. И под гнетом этих фактов Ханджи пришлось сдаться и теперь отряд под руководством Ривая двигался к злополучному поселению на мысе, у которого даже названия не было.
— Странно, что у географического объекта нет названия, — впервые за весь день подал голос Конни. — Разве это должно быть так?
— Нет, — отозвался Ривай, не поворачивая головы. — Но это есть, поэтому, если у кого-то окажется богатая фантазия, у мыса появится название.
Молодежь фыркнула, на что Ривай чуть заметно улыбнулся. Давно он не слышал искренний смех. Наверное, лет пять, если не больше. Поводов как-то не было… Да и самому тоже улыбаться не хотелось — слишком много груза было на сердце, чтобы улыбаться, не говоря уж о том, чтобы смеяться. А сейчас почему-то захотелось просто улыбнуться, слушая, как смеются подчиненные, несмотря на то, что им предстоит сражение. В груди потеплело, хотя казалось, что в ней был только холод и он останется там навсегда.
Аккерман так задумался, что едва успел осадить коня, когда под копыта бросился ребенок, совсем мелкий, жутко грязный и явно напуганный. Вороной взметнулся на дыбы, дико заржав и напугав ребенка, тут же зашедшегося отчаянным плачем.
— Быстро, осмотреть тут все! — рявкнул Ривай, сердце которого едва ли не выпрыгивало из груди от пережитого шока. — Бегом! Мало ли кто тут может оказаться!
Разведчики поняли и, быстро разобравшись, рассыпались по округе, исчезая среди зарослей. Ривай же, выдохнув, спрыгнул с коня и подошел к плачущему ребенку. Опустившись на одно колено, мужчина осмотрел ребенка, быстро ощупал его, кривясь от прикосновений к грязному телу, но никаких серьезных травм не обнаружил, только несколько ссадин и царапин.
— Ты о чем, мать твою, думаешь?! — зашипел Аккерман, осознав, что ребенок не пострадал от копыт его жеребца. — Сдурел, под копыта кидаешься?! А если бы я тебя не заметил?! Совсем…
В этот момент, обрывая речь Ривая на полуслове, ребенок поднял голову, и на Аккермана уставилась пара огромных, неестественно зеленющих, мокрых от слез глаз. Ривай чуть не задохнулся, поперхнулся и закашлялся, мотая головой не хуже своего коня. Проморгавшись от выступивших от кашля слез, Ривай уставился в эти гипнотические глаза, не веря самому себе.
— Эрен?..
@темы: Атака титанов, Фанфикшен